Двухгодичный проект на тему "Хабаровский край в системе Азиатско-Тихоокеанского Региона"

Содержание

Введение

I. Основная часть

1.1. Характеристика АТР

1.2. Расположение и входящие страны в АТР

1.3. Выявление особенностей других стран АТР

1.3.1 Китай

1.3.2 США

1.3.3 Индия

1.3.4 Япония

1.3.5 Российская Федерация

1.4.Развитие стран АТР

1.5. Влияние Хабаровского Края в АТР

II. Практическая часть

2.1. Характеристика таблиц и графов//

III. Выводы

IV. Список литературы

V. Приложение

Введение

Актуальность:

Азиатско-тихоокеанский регион имеет для всего мира стратегическое значение, поэтому эта тема актуальна. Именно здесь разворачивается главная конкурентная борьба крупнейших ТНК(Транснациональных компаний). Здесь реализуются крупные проекты в таких отраслях, как тяжёлая промышленность, металлургия, машиностроение, энергетика, электроника, биоинженерия, транспорт. В настоящее время объём производимой в АТР промышленной продукции, в том числе авиакосмического назначения, постоянно увеличивается.

Цель:

Выявление особенностей Азиатско-Тихоокеанского региона для Хабаровского края.

Задачи:

Изучить состав АТР.
Исследовать причины влияющие на развитие стран АТР.
Выявление особенностей Дальнего Востока при вхождении в АТР.
Создать по теме «Страны АТР». Выступить с темой перед учащимися нашей школы.

Гипотеза:

Страны Азиатского региона на современном этапе получили рост в развитии хозяйства.

Карта АТР

I. Основная часть

1.1 Объект и предмет исследования

Азиaтско-Тихоокеaнский региoн (АТР) — политический и экономический термин, обозначающий страны, расположенные по периметру Тихого океана и многочисленные островные государства в самом океане.

АТР объединяет 58 стран и территорий, иногда к региону относят Непал, Монголию, Союз Мьянма, Индию[1]. На пространстве региона сосредоточены крупнейшие интеграционные группировки, в том числе Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС), Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и участники крупных организаций: Содружество Независимых Государств (СНГ), Евразийский экономический союз (ЕАЭС), Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), БРИКС, G-20, G-8, E-7. Они тесно взаимосвязаны между собой, широко диверсифицированы (Содружество наций) или специализированы (ОПЕК).

Крупнейшими городами региона являются Шанхай, Гонконг, Сингапур, Куала-Лумпур, Тайбэй, Сеул, Токио, Лос-Анджелес, Сидней, Мельбурн, Сан-Франциско, Сиэтл и Ванкувер. Штаб-квартиры многих межгосударственных и негосударственных организаций Азиатско-Тихоокеанского региона расположены в Гонолулу (Гавайи).

В регионе представлено большое разнообразие экономик и ресурсов: динамично развивающиеся Гонконг, Тайвань и Сингапур, высокие технологии Японии, Кореи, Тайваня и запада США, природные ресурсы Австралии, Канады, Филиппин и российского Дальнего Востока, людские ресурсы Китая и Индонезии, высокая сельскохозяйственная производительность Чили, Новой Зеландии, Филиппин и США.

Многие экономисты полагают, что с постепенным угасанием старых индустриальных центров в Европе и на востоке США центр мировой экономической активности может переместиться в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Стремительный экономический рывок стран Азиатско-Тихоокеанского региона(АТР) на рубеже XX—XXI вв. сделал этот район земного шара важным геополитическим центром силы, где пересекаются интересы крупнейших мировых держав. Экономическое процветание «азиатских драконов» было достигнуто такими стремительными темпами, что до сих пор этот случай является беспрецедентным в мировой истории. Всего несколько десятилетий назад, в 1970-е гг., доля Восточной Азии (включая Японию) составляла лишь около 4% совокупного объема мирового валового национального продукта (ВНП), в то время как Северная Америка занимала ведущее положение в мире и ее доля составляла 35—40% мирового ВНП. Однако уже к началу XXIв. оба региона имели примерно равные результаты (около 25%). Кроме того, сегодня Китайдостиг рекордно высоких темпов роста ВВП — 9,6% в год — и успешно продолжает удерживать этот уровень даже в условиях мирового экономического кризиса, все более определенно заявляя о своей роли регионального лидера.

Для сравнения: начальный период индустриализации Великобритании занял более 50 лет, Америки — чуть менее 50 лет, в то время как и Китай, и Южная Корея добились этого результата примерно за десять лет. По мнению многих экспертов, если в регионе не произойдет какого-либо массового потрясения, то в течение четверти века Азия по показателям ВНП, по-видимому, обойдет и Северную Америку, и Европу.

Подобные тенденции позволяют сделать вывод о том, что новые геополитические вызовы XXI столетия придут из Азиатско-Тихоокеанского региона, и именно поэтому так важно отслеживать динамично меняющиеся геополитические реалии в этом ареале мира.Геополитический баланс здесь определяют сложные отношения между четырьмя главными геополитическими акторами, образующими стратегический параллелограмм сил: Китай — США — Япония — Россия.

Долгое время, для того чтобы держать ситуацию в АТР под контролем, США стремились всячески усиливать двухсторонний союз с Японией, создалитихоокеанское мини-НАТО (Япония — Южная Корея — Австралия — Новая Зеландия), препятствовали возвращению Тайваня Китаю, оказывали существенную военную помощь в обороне тайваньскому режиму, продавая последнему большие количества современных вооружений. Американская стратегия в отношении Японии и сегодня является очень гибкой и динамичной. Дело в том, что геополитическая переориентация Японии в сторону либо перевооружения, либо обособленного сближения с Китаем означала бы конец роли американцев в регионе. США стремятся через тесный альянс с Японией направить в нужное русло региональные устремления Китая и сдержать их непредсказуемые проявления. Именно поэтому американцы считают сокращение в обозримом будущем существующего уровня войск США в Японии (и в Южной Корее) нежелательным.

Кроме того, американцы всячески препятствуют любому значительному увеличению в геополитическом масштабе и реальном исчислении объема военных усилий Японии. Основной геополитический маневр Америки в отношении Японии состоит в том, чтобы заставить эту мощную экономическую державу повернуть свое лицо к миру и отвернуться от Азии. Тем самым (по идее американских стратегов) Япония удовлетворит свои растущие амбиции, но оставит за США пальму первенства в Азиатско-Тихоокеанском регионе — самом перспективном в геополитическом отношении районе мира. Это тонкая игра, и она ведется весьма последовательно.

Однако при всей важности американо-японских отношений сегодня, по заявлениям крупнейших американских геополитиков, они перестали играть первостепенную роль для США в этом регионе. По мнению Киссинджера и Бжезинского, новым стратегическим партнером США в АТР стал Китай.

Глобальный финансово-экономический и воспроизводственный кризис 2008 ‒ 2009 гг. придал дополнительную динамику хозяйственным процессам, развивавшимся на азиатско-тихоокеанском экономическом пространстве, ускорил его превращение в крупнейший центр мировой экономики и торговли. Это и не удивительно, поскольку к этому району планеты примыкает свыше 50 государств и территорий, включая крупнейшие экономические державы: Индию, КНР, США, Японию, Канаду, Россию, Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Индонезию, Мексику, Австралию, Вьетнам, Таиланд и т.д. Именно АТР уверенно лидирует по темпам прироста ВВП и объема внешнеторгового оборота, интенсивно наращивает промышленное производство, демонстрирует выдающиеся достижения в эффективном коммерческом использовании результатов научно-технического прогресса, активно внедряет инновации. В основе общепризнанных хозяйственных успехов многих стран АТР лежат их конкурентные преимущества, обеспеченные высоким уровнем накоплений, сравнительно низкой (в большинстве случаев) стоимостью рабочей силы, курсом на форсированную индустриализацию, четко выраженной экспортной ориентацией национальных экономик.

По данным Всемирного банка на 2015 г., в числе 30 крупнейших мировых экономик (топ-30) фигурировали 11 ведущих азиатско-тихоокеанских стран (АТР-11), на долю которых приходилось около 59% мирового ВВП (см. приложение табл. 1.3.).

Разумеется, среди очень разных азиатско-тихоокеанских государств имеются свои лидеры и аутсайдеры. В решающей степени своим геоэкономическим возвышением АТР обязан КНР, ставшей второй экономикой мира и крупнейшим мировым экспортером товаров, прежде всего промышленных.

В 1980 ‒ 2015 гг., за три с половиной десятилетия, ВВП Китая в текущих ценах вырос со 191 млрд до 11 трлн долл. (почти в 58 раз!), что является беспрецедентным явлением в мировой экономической истории, изменившим соотношение сил в системе мирохозяйственных связей (см. приложение рис. 1.4.).

Что касается других стран АТР, они представляют значительное разнообразие национальных экономических систем и природных ресурсов. В том числе: высокие технологии Японии, Южной Кореи, Сингапура, Тайваня и западного побережья США, индустриальные хабы Мексики, Вьетнама и Малайзии, энергетическое сырье России, Канады и Индонезии, полезные ископаемые Австралии, Перу, Чили и Филиппин, продовольствие Новой Зеландии, Колумбии, Таиланда, Эквадора и центральноамериканских стран, неисчерпаемые людские ресурсы Индии и т.д. Такого рода «единство в многообразии» является существенным фактором дальнейшего укрепления конкурентных позиций АТР в мировом хозяйстве и международной торговле.

В 2015 г. в списке топ-30 ведущих стран-экспортеров больше половины (ITC) составили азиатско-тихоокеанские государства (АТР-16), причем на их долю пришлось свыше 60% совокупного объема экспортных поставок этих стран и почти 51% общемирового показателя (см. приложение табл. 1.5.).

Несмотря на впечатляющий прогресс в хозяйственном развитии и наращивании внешнеторгового оборота, важной геоэкономической и геополитической характеристикой этого обширнейшего региона остается «феномен чистого листа» [Салин]. Другими словами, на пространстве АТР (во многом в силу его гигантских масштабов) до настоящего времени не создана сеть устойчивых стратегических интересов и прочных взаимных обязательств ведущих мировых держав, отсутствуют торгово-экономические объединения интеграционного типа с участием если не всех, то, по крайней мере, основных региональных игроков. По сути, здесь только формируются многосторонние механизмы взаимодействия, без которых невозможно эффективно задействовать весь совокупный потенциал региона. Опыт других районов мира (прежде всего Европы) да и сама жизнь подсказывают, что торгово-экономическое сотрудничество в АТР должно осуществляться по двум трекам: межнациональному (двусторонние контакты между странами) и наднациональному (многостороннему), который играет особую роль в разработке и продвижении общерегиональных проектов, развитии объединительных процессов.

Насущная необходимость создания интеграционных блоков давно признана политическим истеблишментом и деловыми сообществами азиатско-тихоокеанских государств [Воронова, Пермякова]. Нельзя сказать, что на этом направлении до настоящего времени ничего не было сделано. Напротив, страны тихоокеанского бассейна предприняли немалое количество попыток экономического объединения, образования интеграционных группировок и создания региональных банков развития. Вот наиболее известные из них:

АТЭС – Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (учреждено в 1989 г. в Канберре, Австралия, штаб-квартира находится в Сингапуре, насчитывает 21 участника);

АСЕАН – Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (создана в 1967 г. в Бангкоке, Таиланд, секретариат расположен в Джакарте, Индонезия, объединяет 10 стран-членов);

Тихоокеанский альянс – образован в 2012 г. четырьмя латиноамериканскими странами: Мексикой, Колумбией, Перу и Чили. Насчитывает 49 государств-наблюдателей;

АБР – Азиатский банк развития (основан в 1966 г., штаб-квартира находится в Маниле, Филиппины. Включает 48 региональных и 19 нерегиональных членов);

АБИИ – Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (образован в 2014 г. в Пекине, где представители 21 страны подписали «Меморандум о взаимопонимании». Впоследствии число государств-членов возросло до 57, штаб-квартира находится в Пекине).

Тем не менее, уровень интеграции в АТР явно недостаточен. Актуальна задача формирования мегарегиональных объединений нового поколения («углубленного типа») [Саламатов]. Решить ее вознамерилась администрация Б. Обамы, пролоббировавшая создание ТТП, поскольку считала жизненно важным для торгово-экономических и стратегических интересов США консолидацию и расширение их позиций в тихоокеанском регионе.

Значение деловых связей с государствами АТР для американского бизнес-сообщества убедительно иллюстрируют данные о торговле Вашингтона с участниками АТЭС. На их долю в последние годы приходилось 64‒66% всего товарооборота Соединенных Штатов (см. приложение табл.1.6.). Другими словами, речь идет о регионе, где сконцентрированы колоссальные интересы американских ТНК.

Именно АТР рассматривался Вашингтоном как главное географическое направление торгово-экономической экспансии. В качестве наиболее эффективного инструмента стратегии в этом районе мира администрация Б. Обамы избрала формирование ТТП – интеграционного мегаблока, предложение о создании которого было выдвинуто Новой Зеландией, Сингапуром и Чили еще в 2003 г. [Яковлев.Трансатлантическое]. После длительных переговоров 12 государств АТР во главе с США, но без участия Китая, сумели преодолеть бесчисленные разногласия и прийти к соглашению, подписанному 4 февраля 2016 г. в Окленде, Новая Зеландия. Практическая реализация достигнутой договоренности должна была открыть путь к формированию межрегионального торгово-экономического объединения нового типа [Office…]. Главная особенность ТТП – беспрецедентное расширение бизнес-возможностей транснационального капитала и принятие правил, защищающих интересы ТНК во взаимоотношениях с суверенными государствами.

В торговле с подавляющим большинством азиатско-тихоокеанских государств у Соединенных Штатов стабильно наблюдался значительный дефицит (в товарообороте с АТЭС в 2013 ‒ 2016 гг. он суммарно составил свыше 2382 млрд долл.). Особенно неблагоприятно для Вашингтона складывался товарообмен с Китаем: в 2010 ‒ 2016 гг. при общем объеме товарооборота в 3175 млрд долл. отрицательное сальдо для США превысило 2390 млрд долл., или более 60% (см. приложение табл. 1.7.). Именно колоссальный дисбаланс в американо-китайской торговле послужил для Д. Трампа одним из самых сильных аргументов в пользу отстаивания политики протекционизма.

По утверждению нынешнего американского президента, реализация проекта ТТП могла, с одной стороны, привести к опережающему росту экспорта промышленной продукции азиатских и латиноамериканских компаний на рынок США, а с другой – еще больше стимулировать американские ТНК к вывозу капиталов в те развивающиеся государства, которые предоставляют иностранным компаниям наиболее благоприятные условия для ведения бизнеса (дешевое сырье, низкая стоимость рабочей силы, слабая социальная защищенность наемных работников, гибкое налоговое законодательство и т.д.). Все это дало повод Д. Трампу категорически выступить против участия Соединенных Штатов в транстихоокеанском партнерстве.

В условиях растущего беспокойства по поводу судьбы ТТП в столице Перу Лиме во второй половине ноября 2016 г. собрался очередной, XXIV саммит АТЭС, в работе которого приняли участие первые лица ключевых государств, входящих в это крупнейшее межрегиональное объединение: Австралии, Канады, Китая, Мексики, США, России, Японии и др. Саммит в Лиме прошел под девизом «Качественный рост и развитие человеческого капитала», но на практике в центре дискуссий были вопросы, связанные с кризисом процесса глобализации и усилением неустойчивости сложившейся системы мирохозяйственных связей. Значительное внимание было уделено поиску новых источников экономического роста, обеспечению его инклюзивного характера, а также перспективам интеграции на азиатско-тихоокеанском пространстве.

В итоговой декларации лимского форума отмечалось, что мировая экономика сталкивается с серьезными проблемами и вызовами, а ситуация во многих государствах характеризуется неравномерностью экономического роста, увеличением социального неравенства, деградацией окружающей среды. В данной связи делался вывод, что глобализация и связанные с ней социально-экономические процессы все чаще «ставятся под вопрос», а «усиливающаяся неопределенность лишает уверенности в ближайшем будущем» [Asia-Pacific… 2016]. Вместе с тем документ предостерегал от увлечения критикой глобализации вместо ее корректировки и совершенствования, от тотального протекционизма и экономического изоляционизма.

В Лиме участники АТЭС договорились поддерживать открытость национальных рынков и «бороться со всеми формами протекционизма». Специально подчеркивалось, что обращение к протекционистским практикам «ослабляет международную торговлю» и «замедляет прогресс в деле экономического восстановления». Более того, поскольку судьба ТТП в связи с победой Д. Трампа становилась туманной, в Лимскую декларацию был включен пункт о поддержке членами АТЭС предложения Пекина создать Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство или, как это фигурирует в документах АТЭС, Зону свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе (ЗСТАТ). Напомним, что решение о начале работы по формированию ЗСТАТ было пролоббировано китайским руководством на XXII саммите АТЭС в ноябре 2014 г. в Пекине, где стартовала выработка «дорожной карты» нового регионального интеграционного объединения [Asia-Pacific… Free Trade].

Уже в самом начале проект ЗСТАТ воспринимался в политических и экспертных кругах как «китайский ответ» планам Вашингтона по созданию ТТП. Не случайно в состав ЗСТАТ не предполагалось включать США, а в рамках ТТП не было места для Китая (впрочем, как и для России). Пекину было ближе формирование ЗСТАТ путем постепенного расширения уже существующей с 2010 г. зоны свободной торговли между КНР и странами АСЕАН.

Таким образом, в середине 2010-х годов на огромном пространстве АТР возникла конкуренция двух геоэкономических и геополитических концепций дальнейшей эволюции интеграционных процессов в этом районе мира. Подписание соглашения о ТТП означало переход стратегической инициативы к США, но победа Д. Трампа смешала все карты и предоставила китайскому руководству возможность с удвоенной энергией педалировать идею расширения зоны АСЕАН-КНР в сторону ее превращения в ЗСТАТ. Не случайно председатель КНР Си Цзиньпин, выступая в Лиме, подчеркнул, что перед лицом протекционистских планов нового хозяина Белого дома Китай будет проводить политику большей торгово-экономической открытости и еще активнее «участвовать в глобализации» [Cué].

По утверждениям международных наблюдателей, китайский лидер стал главным действующим лицом на саммите АТЭС. На полях и в кулуарах форума политиками и экспертами широко обсуждались варианты продвижения вперед в развитии интеграционных процессов в АТР без участия Соединенных Штатов [Asia-Pacífico…]. Ряд руководителей государств официально подтвердили свою приверженность принципам регионального экономического сотрудничества и продемонстрировали заинтересованность в расширении зон свободной торговли и формировании мегаблоков. «Если США не хотят участвовать в ТТП, мы будем добиваться подписания соглашения без них, но с Китаем и Россией», – без обиняков заявил хозяин форума, президент Перу Педро Пабло Кучински [Cué].

Проблема интеграционных мегаблоков и новых зон свободной торговли тесно связана с задачей создания транспарентной системы международного движения товаров и услуг на основе норм и правил ВТО и специальных многосторонних соглашений. Россия вместе с Китаем выступает в пользу такой системы, что нашло свое подтверждение в ходе дискуссий в Лиме. Но Москва и Евразийский экономический союз (ЕАЭС) еще не готовы к переговорам по участию в будущей ЗСТАТ. Для этого необходимо прежде решить ряд внутренних проблем ЕАЭС и придать ему больший международный вес, чтобы эффективнее отстаивать свои интересы в ходе переговорного процесса.

Итоги лимского саммита АТЭС зафиксировали начало охлаждения в международных экономических отношениях США после победы Д. Трампа на президентских выборах. Практически сразу после инаугурации новый хозяин Белого дома перешел от слов к делу и отозвал подпись США под учредительным документом ТТП.

Выход Вашингтона из проекта транстихоокеанского мегаблока вызвал разочарование в большинстве государств АТР, которые выступают против политики протекционизма и считают необходимым добиваться прорывных договоренностей в интеграционной области, создавать прочный институциональный каркас азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества. В новых условиях сложились предпосылки для значимых геополитических перемен: у Китая появились неплохие шансы потеснить США и занять место лидера в АТР, а у России – найти свое достойное место в будущих региональных структурах.

Разумеется, Вашингтон (кто бы ни был американским президентом) не собирается без боя уступать Пекину роль локомотива азиатско-тихоокеанской интеграции и, следовательно, главного игрока глобальной экономики и мировой торговли. Но если прежде главным инструментом в арсенале США была игра на опережение ‒ приоритетное выстраивание межрегиональных мегаблоков в интересах американских ТНК, ‒ то сейчас стратегический курс Вашингтона на биконтинентальном пространстве АТР предстает в видоизмененной геополитической ипостаси. Соединенные Штаты будут не столько инициировать создание новых мегаблоков, сколько тормозить развитие интеграционных процессов, сжимать зоны многостороннего торгово-финансового сотрудничества в этом районе мира, строить отношения с партнерами на двусторонней основе, добиваясь максимально выгодных для себя условий.

Острие этого курса направлено против Китая. Многократно обвиняя Пекин в «валютных манипуляциях» и других грехах, Д. Трамп еще в ходе предвыборной кампании четко дал понять, что он своей международной финансово-экономической политикой намерен создать проблемы развитию Поднебесной, ограничить ее глобальную внешнеторговую экспансию и остановить каток китайского хозяйственного роста. В частности, Вашингтон может продолжить наступление на китайскую валюту – юань, чтобы ее ослабление побудило зарубежных инвесторов к массированному вывозу капиталов из КНР. Собственно, это уже и происходит. В августе 2015 г. Народный банк Китая (Центробанк этой страны) был вынужден ослабить курс юаня к доллару на 3%, что потрясло мировые фондовые рынки. За 2016 г. юань подешевел еще на 7%. В результате, по имеющимся оценкам, в 2015 ‒ 2016 гг. из Китая «убежало» порядка 1,6 трлн долл. [Financial…]. Китайские власти с помощью ужесточения валютного контроля пытались остановить этот процесс, но, как показали факты, чем больше было ограничений, тем активнее инвесторы стремились вывести свои активы. Одновременно происходило сокращение валютных резервов КНР (в ноябре 2016 г. – почти на 70 млрд долл.), а попытки Пекина ограничить отток капиталов вызвали нарекания многих западных компаний, у которых возникли проблемы с перечислением дивидендов из Китая в свои головные офисы за рубежом. Как отметила Торговая палата Евросоюза в КНР, подобные рестриктивные действия китайских властей «создают помехи бизнес-операциям» [China's…].

Ответ Пекина на обвинения со стороны Д. Трампа не заставил себя долго ждать и был вполне предсказуемым. На Всемирном экономическом форуме в Давосе в середине января 2017 г. Си Цзиньпин (он стал первым высшим руководителем КНР, посетившим это знаковое ежегодное мероприятие) не только подтвердил китайскую позицию, озвученную на саммите АТЭС в Лиме, но и выступил с предупреждением относительно возможных разрушительных последствий политики развязывания торговых и валютных войн. Одновременно лидер Китая отверг утверждения Д. Трампа о «манипуляциях» обменным курсом юаня. Повышенный интерес мировых средств массовой информации привлекла оценка, данная Си Цзиньпином процессу глобализации и его эффектам. «Многие из проблем, с которыми сталкивается глобальная экономика, не вызваны глобализацией», – подчеркнул председатель КНР и пояснил, что главной причиной кризисных потрясений является отсутствие адекватного международного финансово-экономического регулирования, а также стремление банков и промышленных компаний к получению прибыли «любой ценой» [González].

В конце января 2017 г. в авторитетном деловом журнале «Bloomberg Businessweek» появилась статья премьер-министра КНР Ли Кэцяна, лейтмотив которой сводился к тому, что «экономическая глобализация сделала возможным создание и распределение беспрецедентного богатства», а имеющиеся проблемы могут и должны быть решены совместными усилиями всех стран. «В мире, полном неопределенностей, – подчеркнул премьер, – Китай являет собой символ стабильности и роста благодаря постоянной приверженности реформам, открытости в экономике и принципам свободной торговли» [China Premier…]. Тем самым идея о новой международной миссии КНР – стать «якорем стабилизации» глобальной экономики – была вброшена китайскими руководителями в мировое информационное пространство.

Разрыв Вашингтона с проектом ТТП и твердая позиция Пекина в пользу сохранения процесса глобализации и продолжения интеграционных усилий в АТР вызвали во всем мире шквал комментариев, общим знаменателем которых стал тезис о том, что из-за позиции Белого дома на транстихоокеанском торгово-экономическом пространстве неизбежны кардинальные трансформации. Сложилось впечатление, что в 2017 г. – в год Огненного Петуха по восточному календарю – Китай сделал заявку на лидирующую роль в ключевом районе мира.

Новая геоэкономическая ситуация заставила страны АТР обратить пристальное внимание на лидерские возможности Китая. В частности, премьер-министр Австралии Малколм Тернбулл допустил возможность того, что Китай займет место США в ТТП. С другой стороны, руководство Японии (страны, которая первой ратифицировала соглашение о транстихоокеанском партнерстве) считает, что выход Соединенных Штатов из проекта «делает бессмысленной» его реализацию, а приглашение КНР присоединиться к ТТП таит в себе «стратегические риски» [Larrouy].

Для правительства Синдзо Абэ решение Д. Трампа о выходе из проекта ТТП, призванного стать одной из опор нового либерального международного экономического порядка, явилось особенно болезненным ударом. Дело в том, что для промышленных корпораций Японии именно американский рынок является приоритетным в силу его объема и значительного профицита в товарообмене. Достаточно сказать, что в 2010 ‒ 2016 гг. суммарное отрицательное сальдо США в торговле с Японией превысило 500 млрд долл. (см приложение табл. 1.8.). Относительно свободный доступ на американский рынок был тем главным призом, который ориентированные на экспорт японские компании рассчитывали получить после вступления в силу соглашения о ТТП [Швыдко].

Выход США из процесса формирования ТТП, скорее всего, означает, что в обозримом будущем вашингтонская администрация не собирается пересматривать свою негативную позицию в отношении многосторонних усилий по координации национальных торговых и инвестиционных режимов. Иначе говоря, окончательное закрытие транстихоокеанского проекта даст старт новым переговорам, но уже на двусторонней основе. В этих условиях страны, подписавшие соглашение о ТТП, должны будут предпринять дополнительные усилия, чтобы на межстрановом уровне сохранить достигнутый в многостороннем формате баланс между полученными преимуществами и вынужденными уступками. Судя по всему, Япония на этот путь уже встала, о чем свидетельствовал визит С. Абэ в Вашингтон в первой половине февраля 2017 г. По итогам американо-японских переговоров подчеркивалось, что в сфере торгово-экономических отношений обе страны будут стремиться к «взаимной выгоде» (расхожий эвфемизм, скрывающий твердое намерение хозяина Белого дома добиваться более сбалансированного товарообмена и со Страной восходящего солнца, и с другими государствами АТР) [Remarks…].

Представляется очевидным, что для целого ряда крупных индустриально развитых тихоокеанских стран, заинтересованных в продвижении своих товаров на американский рынок, ставки в двусторонних переговорах чрезвычайно высоки, а сложности – исключительно большие. Нет сомнений в том, что США займут жесткую позицию, оказывая нажим на партнеров и выторговывая для себя максимально выгодные условия.

И еще одно обстоятельство стратегического характера, в свете усилий США по сдерживанию КНР и сокращению потенциала ее геоэкономического возвышения. Возможное относительное экономическое ослабление Китая (вне зависимости от того, произойдет оно под влиянием политики администрации Д. Трампа либо в результате критического накопления внутренних дисбалансов) не будет означать фронтального отступления АТР. Этот регион уже обладает столь значимым потенциалом хозяйственного, демографического и цивилизационного развития, что способен выдвигать новых лидеров роста. Ими могут стать Индия, Вьетнам, Индонезия, латиноамериканские члены Тихоокеанского альянса, другие страны, располагающие серьезными демографическими, природными и промышленными ресурсами. Не собираются сдавать позиции и государства, уже достигшие высокого уровня социально-экономического и технико-технологического развития (Канада, Австралия, Южная Корея и др.). Если Соединенные Штаты захотят сохраниться в роли ведущей глобальной державы, им будет необходима эффективная стратегия присутствия в АТР, что неизбежно обострит геоэкономическое и геополитическое соперничество на азиатско-тихоокеанском пространстве.

В марте 2017 г. с важной и своевременной дипломатической инициативой выступило правительство Чили – страны, проводящей открытую торгово-экономическую политику либерального толка и последовательно выступающую за создание максимально обширной зоны свободной торговли в АТР. Чилийские власти пригласили министров иностранных дел и торговли государств, подписавших соглашение о ТТП (исключая США), а также Китая, Южной Кореи и Колумбии, которые в настоящее время проявляют интерес к участию в тихоокеанской интеграции [Países…]. Тем самым на развалинах проекта транстихоокеанского партнерства, похороненного администрацией Д. Трампа, может быть дан старт переговорам о создании нового мегарегионального объединения ‒ пост-ТТП.

6 ‒ 7 апреля в частном клубе Mar-a-Lago во Флориде состоялись переговоры президента США Д. Трампа с председателем КНР Си Цзиньпином. Этот саммит рассматривался многими американскими и китайскими экспертами как шанс наладить личный контакт двух мировых политических тяжеловесов и снизить риски хозяйственных и геополитических конфликтов.

За участниками переговоров, наряду с задачами стратегического порядка, стояли конкретные интересы китайских и американских предприятий. Если китайских предпринимателей в первую очередь беспокоило озвученное Д. Трампом намерение ввести запретительные таможенные пошлины на товары из КНР, то пожелания американских бизнесменов были более разнообразными. В частности, бизнес-сообщество США не удовлетворяют правовые условия доступа иностранных компаний на китайский рынок (особенно в наиболее перспективных отраслях), а также практика «несправедливой» государственной поддержки в Китае национальных экспортеров, «заполонивших мировой рынок субсидированной продукцией». В ходе консультаций с помощниками президента, готовившими встречу с Си Цзиньпином, представители деловых кругов США, с одной стороны, демонстрировали интерес к участию в реализации масштабных инфраструктурных проектов на территории Китая, а с другой – приводили различные примеры дисбалансов в американо-китайских отношениях. Так, если в США импортируемые китайские автомобили облагаются таможенной пошлиной в размере 2,5%, то в Китае аналогичный налог на американские машины в 10 раз выше – 25%. Высокотехнологичные компании США указывали на опасность того, что новый закон КНР о кибербезопасности (принят 7 ноября 2016 г. и должен вступить в силу в июне 2017 г.) может носить дискриминационный характер в отношении американских фирм [Que…].

Давая общую оценку реальным торгово-экономическим результатам первого американо-китайского саммита, можно применить формулу «первый блин комом». Похожим образом охарактеризовали итоги встречи во Флориде многие международные средства массовой информации, зафиксировавшие сохраняющуюся «пропасть между позициями двух мировых лидеров» [Mars]. В том же духе высказался и сам Д. Трамп, который перед торжественным ужином в честь китайских гостей как бы в шутку заметил: «У нас (с Си Цзиньпином. – П. Я.) был долгий разговор, до сих пор не давший никакого результата, абсолютно никакого» [Presidente…].

Так или иначе, отказ США от планов создания тихоокеанского интеграционного мегаобъединения неизбежно приведет к усилению американо-китайского соперничества и окажет воздействие на будущее глобальной экономики.

1.2.Расположение и входящие страны в АТР

Список стран, традиционно включаемых в Азиатско-Тихоокеанский регион: Австралия, Бруней, Вануату, Восточный,Тимор, Вьетнам, Гватемала, Гондурас, Гонконг, Гватемала, Индонезия, Камбоджа, Канада, Кирибати, КНДР, КНР, Колумбия, Коста-Рика, Макао, Малайзия, Маршалловы Острова, Мексика, Микронезия, Науру, Никарагуа, Новая Зеландия, Палау, Панама, Папуа — Новая Гвинея, Перу, Россия, Китайская Республика, Республика Корея, Сальвадор,Самоа, Сингапур, Соломоновы Острова, Таиланд, Тонга, Тувалу, США, Фиджи, Филиппины, Французская Полинезия, Чили, Эквадор, Япония.

Исходя из концептуального видения внешнеполитических реалий в официальном дискурсе, следует обозначить данный регион в широком смысле. В соответствии с действующей Концепцией внешней политики нашей страны Азиатско-Тихоокеанский регион сформирован тремя входящими в него субрегионами: Северо-Восточная Азия, Юго-Восточная Азия, Южная Азия и южная часть Тихого океана. Каждый из этих составляющих региональной подсистемы представлен большим политическим и культурным разнообразием. Наиболее динамичный и в то же время самый взрывоопасный из субрегионов — это Северо-Восточная Азия, в которую географически входит и восточная часть России. Кроме того, значительным влиянием на региональные процессы в АТР оказывают такие внешние участники, как США, Австралия и Новая Зеландия.

Исторически регион стал обретать целостность после появления взаимосвязи между всеми входящими в него государствами. Японии в 1930-е гг. с ее агрессивной политикой удалось столкнуть страны АТР с общими проблемами, однако формирование региональной подсистемы началось с завершением Второй мировой войны.

1.3 Выявление особенностей других стран АТР

1.3.1 Китай

В настоящее время Китай превратился в доминирующую региональную державу, и очевидны его усиливающиеся стремления к статусу мировой державы. По прогнозам некоторых экспертов, после завершения современного мирового экономического кризиса уже не США, а Китай будет претендовать на роль мирового гегемона.

Оптимисты считают, что темпы экономического развития Китая и масштабы иностранных капиталовложений в КНР – и те и другие в числе самых высоких в мире - обеспечивают статистическую основу для благоприятного прогноза относительно того, что в течение примерно двух десятилетий Китай станет мировой державой, равной Соединенным Штатам и Европе. К этому времени по показателям ВВП Китай может значительно обогнать Японию (в 2010 г. ВВП Китая стал выше ВВП Японии). Этот экономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня, что он станет угрозой для всех своих соседей, и вероятно даже для более удаленных географически противников.

Еще более укрепив свои позиции благодаря присоединению Гонконга и Макао и, возможно, в недалеком будущем политическому подчинению Тайваня, Великий Китай превратится не только в господствующее государство Дальнего Востока, но и в мировую державу первого ранга. Совокупные активы 500 ведущих компаний Юго-Восточной Азии, владельцами которых являются китайцы, уже сейчас составляют около 540 млрд. долл. США.

Проживающие за границей китайцы контролируют около 90% экономики Индонезии, 75% экономики Таиланда, 50—60% экономики Малайзии, а также полностью контролируют экономику Тайваня, Гонконга и Сингапура. Все это свидетельствует об «экономической интервенции» Китая в регионе, результатом которой может стать создание поддерживаемых Китаем «марионеточных правительств».

Однако пессимисты полагают, что нельзя так однозначно использовать в прогнозах политического развития механическую зависимость от статистического анализа. Именно эта ошибка была допущена много лет назад теми, кто предсказывал, что Япония обойдет Соединенные Штаты как ведущая экономически развитая страна мира и что ей суждено стать новой геополитической сверхдержавой. Известно, что этот прогноз не осуществился, поскольку не были приняты во внимание факторы экономической уязвимости Японии от притока иностранных капиталов и рынков сбыта, а также отсутствие непрерывности в политическом развитии.

Пессимисты указывают на ряд факторов, которые станут препятствием на пути превращения Китая в сверхдержаву мирового масштаба.

Во-первых, КНР будет сложно сохранить бурные темпы роста в течение двух ближайших десятилетий. Для сохранения этих темпов в течение исторически продолжительного периода времени потребуется необычно удачное сочетание эффективного национального руководства, политической стабильности, социальной дисциплины внутри страны, высокого уровня накоплений, сохранения очень высокого уровня иностранных капиталовложений и региональной стабильности. Ничто не может гарантировать Китаю сохранение всех этих позитивных факторов в течение длительного времени.

Во-вторых, настоящей проблемой для Китая может стать вопрос о новых источниках сырья и энергии. Потребление Китаем энергии растет такими темпами, что уже сейчас они намного превышают возможности внутреннего производства. Этот разрыв может увеличиваться, если темпы экономического роста КНР будут оставаться очень высокими.

Наконец, еще одну сложность для Китая представляет продовольственная проблема. Даже с учетом снижения темпов демографического роста население Китая продолжает увеличиваться в абсолютном выражении, в связи с этим импорт продовольствия приобретает все более важное значение для внутреннего благополучия и политической стабильности КНР. Зависимость от импорта не только увеличит нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за более высоких цен, но и сделает его более уязвимым к внешнему давлению.

Помимо этого международная обстановка в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом остается нестабильной. Можно назвать несколько наиболее значимых взрывоопасных вопросов, каждый из которых так или иначе способен втянуть Китай в международные конфликты:

— Парасельские острова и острова Спрэтли в Южно-Китайском море создают опасность столкновения между Китаем и рядом государств Юго-Восточной Азии по поводу доступа к потенциально ценным энергетическим ресурсам морского дна. Китай при этом в последнее время рассматривает Южно-Китайское море как свою законную национальную собственность;

— острова Сенкаку оспариваются Японией и Китаем, при этом соперники — Тайвань и материковый Китай — яростно отстаивают единую точку зрения по этому вопросу. Исторически сложившееся соперничество за господство в регионе между Японией и Китаем придает этому вопросу также символическое значение;

— раздел Кореи и нестабильность, присущая КНДР, которая приобретает еще более опасный характер из-за ее стремления стать ядерной державой, создают опасность того, что внезапное столкновение может втянуть полуостров в войну. В свою очередь, это вовлечет в конфликт Соединенные Штаты и косвенным образом Японию и Китай;

— в число других скрытых территориально-этнических конфликтов входят русско-китайские, китайско-вьетнамские, японо-корейские и китайско-индийские пограничные вопросы (этнические волнения в провинции Синьцзян, а также китайско-индонезийские разногласия по поводу океанских границ).

Все эти факторы позволяют предположить возможность наступления этапа политической нестабильности в КНР, о чем предупреждают как китайские, так и международные эксперты. В некоторых исследованиях даже содержатся выводы о том, что Китай может оказаться на одном из исторических кругов внутреннего дробления, что может окончательно остановить его продвижение к мировому могуществу. Однако нельзя не отметить, что до сих пор китайскому руководству удается достаточно успешно справляться с политическими и экономическими трудностями. Уже сегодня Китай является доминирующей региональной державой в Восточной Азии, и его дальнейшему движению вперед на пути к мировому лидерству могут помешать только внешнеполитические факторы. Для того чтобы стабилизировать ситуацию, Китай стремится расширять свои политические связи с США, Россией, Пакистаном, Бирмой и Северной Кореей.

Союз с Пакистаном и военное присутствие на Бирме необходимо Китаю, чтобысоздать противовес влиянию Индии в регионе. Военное сотрудничество Китая с Пакистаном развивается достаточно успешно, и это создает серьезные проблемы в сфере безопасности для Индии, ограничивая ее возможности стать лидером в Южной Азии и геополитическим соперником Китая. Военные контакты с Бирмой необходимы Китаю, чтобы получить доступ к военным объектам на нескольких бирманских прибрежных островах в Индийском океане. Это открывает для китайцев новые стратегические возможности в Юго-Восточной Азии и особенно в Малаккском проливе. Речь идет о стремлении Китая контролировать Малаккский пролив, что позволило бы ему удерживать под своим контролем подходы Японии к ближневосточной нефти и европейским рынкам.

Интерес к вопросу объединения Кореи имеет также глубокие политические корни. Очевидно, что объединенная Корея неизбежно превратится в зону распространения американского и японского влияния, и это нанесет сильный удар по политическим амбициям Пекина. Именно поэтому Китай настаивает на том, чтобы объединенная Корея была нейтральным буфером между Китаем и Японией. Дело в том, что по расчетам китайцев имеющая исторические корни враждебность Кореи по отношению к Японии естественным образом втянет Корею в сферу китайского влияния. Но и существование сегодня разделенной Кореи вполне устраивает Китай, поэтому он неизменно выступает за сохранение северокорейского режима.

1.3.2 США

Для США Азиатско-Тихоокеанский регион является предметом давнего стратегического интереса, что вполне объяснимо уже чисто географически. Точкой отсчёта можно считать 1854 г., когда коммодор Перри под дулами орудий вынудил японское правительство подписать договор, открывший после двухвековой самоизоляции японские порты для торговли с Америкой. В Стратегии национальной безопасности 2006 г. США названы тихоокеанской нацией с всесторонними интересами в Восточной и Юго-Восточной Азии. Стратегические цели Соединённых Штатов в этом регионе стабильны на протяжении полутора веков. Эти цели следующие: 1) неограниченный экономический доступ к региону, 2) свобода мореплавания и защищённость международных коммуникаций, 3) предотвращение кризисных ситуаций и терроризма. Следует признать, что они отвечают интересам не только США, и в данном случае Соединённые Штаты, реализуя свои национальные интересы, работают на поддержание региональной стабильности в целом. С другой стороны, США выступают в АТР в облике супердержавы, ставшим для них в этом регионе привычным за полтора столетия активной политики. На первом плане для США в АТР задача, которая является региональным воплощением их глобальной стратегической установки: не допустить появление в регионе другой доминирующей державы или коалиции. Сегодня наиболее реальный претендент на эту роль - Китайская Народная Республика. Поэтому политика США в регионе подчинена усиливающему соперничеству с КНР за лидерство в АТР и в перспективе – за глобальное лидерство. В 2005 г. Китай впервые стал основной темой одновременно ежегодного доклада Пентагона и доклада Службы национальной разведки США [1].

Главный вывод обоих документов состоит в следующем: если не сдержать Китай, то не более чем через 30 лет США потерпят крах. Аргументами служат показатели возрастания экономической и военной мощи КНР: - уже сегодня китайская экономика – вторая по масштабам экономика мира, дающая свыше 30% прироста мировой продукции; - растёт конкурентоспособность китайской продукции: в экспорте готовых промышленных товаров Китая удельный вес высокотехнологичных изделий также превысил 30%; - китайские компании всё активнее проникают в сырьевой и энергетический секторы развивающихся стран, причём и в ключевых для США регионах, таких как Ближний Восток, Латинская Америка; - КНР - единственная великая держава, которая не сокращает, а наращивает ядерное вооружение, причём не скрывая, что это связано с необходимостью нанести в случае необходимости ответный удар по США; - Китай энергично модернизирует свои вооружённые силы, поставив цель: к 2050 году китайская армия должна быть способна «одержать победу в войне любого масштаба и продолжительности, с использованием всех средств и способов ведения вооружённой борьбы» [7, C.9]. По оценке американского Национального совета по разведке уже к 2020 г. КНР превзойдёт военную мощь России и станет вровень с США как первоклассная военная держава. В противостоянии США и Китая есть ещё один аспект, хорошо знакомый по временам холодной войны – противоборство различных общественно-политических систем. 14 января 2008 г. «Лос-Анджелес таймс» писала: «Сама идея о том, что китайская модель одерживает свои победы благодаря материальным успехам страны, делает эту политико-экономическую модель привлекательной альтернативой либерально-демократическому капитализму». Поэтому окончание холодной войны в Европе не имело значения для изменения стратегии США в АТР, изменилось только имя главного противника – не СССР, а КНР. Политика США в Азиатско-Тихоокеанском регионе осуществляется по следующим основным направлениям: - во-первых, укрепление связей с традиционными союзниками – Японией, Южной Кореей, Филиппинами, Таиландом, Австралией. Со всеми этими государствами заключены двусторонние договоры, включающие взаимные обязательства о поддержке при обороне и отражении военной угрозы. Главным союзником США в регионе является Япония. Это объясняется как географическим положением Японских островов, играющих роль «непотопляемого авианосца» США, так и наличием общего противника – Китая. Военная доктрина Япония, принятая в 2004 г., впервые за послевоенный период официально называет Китай потенциальным противником; - во-вторых, сохранение и укрепление собственного военного присутствия в регионе. «Тихоокеанское командование» - крупнейшее в Америке. Группировка включает 300 тысяч человек и более 100 боевых кораблей. На военных базах США в регионе размещено ядерное оружие. Укрепляя отношения с союзниками и сохраняя в полном объёме военное присутствие в АТР, США стремятся таким образом осуществить «военное сдерживание» Китая. Однако это не значит, что Вашингтон намерен доводить дело до прямой военной конфронтации. Военное сдерживание США сочетают с развитием сотрудничества в экономической и политической сферах: без сотрудничества с КНР невозможно поддерживать стабильность в регионе, есть совпадение интересов в борьбе с терроризмом, наркобизнесом, распространением ядерного оружия. Китай – крупнейший торговый партнёр США и крупнейший держатель американских ценных бумаг на сумму свыше триллиона долларов . Как отмечал генерал, а позднее дипломат Колин Пауэлл, «Китай, хотя и является потенциальным противником, но всё-таки прежде всего торговый партнёр Америки, а вовсе не смертельный враг». У Китая также есть потребность во взаимодействии с США, заинтересованность в их материальных, интеллектуальных, технологических ресурсах. Китай никогда не согласится с претензиями США на мировую гегемонию или на мировое лидерство, однако сегодня во главу угла Пекин прагматично ставит интересы экономического развития и отсюда сдержанность в отношениях с Вашингтоном. Понимание взаимозависимости и параллельных интересов двух стран в проблемах глобального характера приводят КНР и США к поиску взаимоприемлемых, порой болезненных для национальных элит, но рационально неизбежных компромиссов. Очевидно, что в краткосрочной и даже среднесрочной перспективе изменения в этом отношении маловероятны, но вряд ли это можно сказать о перспективе долгосрочной.

1.3.3 Индия

Игроком, который напрямую не относят к АТР, является Индия. Однако ее влияние на этот регион крайне значительно. Во-первых, от позиции Индии во многом зависит положение Китая в вопросах безопасности южных торговых маршрутов. Геополитическое противостояние с Китаем тоже будет постоянно поднимать значение Индии. Столкнуть Индию и Китай лбами и попировать на их осколках хотят многие. Роль Индии будет расти по всем направлениям, а на роль новой супердержавы Индия подходит даже больше, чем Китай. Однако ментальность и «кастовое» наследие делают Индию темной лошадкой во всех этих играх. Не стоит также забывать, что Индия — это наследие или осколок британского колониализма со всеми вытекающими. Мне больше видится влияние Индии на АТР через посредничество какой-то третьей страны. Возможно, Вьетнама. Ясно здесь одно: Индия — один из главных игроков в XXI веке. У этого государства нет таких проблем, как в Китае, хотя высокий уровень бедности угрожает стабильному развитию. У Индии есть и ресурсы, и люди, и деньги, чтобы стать страной номер один в своем регионе. Однако в свое время англичане постарались и этого азиатского тигра посадить в клетку. Ядерный Пакистан — серьезный фактор, влияющий на будущее Индии. Если случится катастрофа, и дестабилизированный Пакистан станут контролировать фанатики-исламисты, то о перспективном будущем Индии можно забыть.

1.3.4 Япония

В первое десятилетие XXI в. краеугольным камнем внешней политики Японии оставался японо-американский военно-стратегический союз. Токио исходил из того, что союз не утратил своего значения в постби- полярную эпоху и что военное присутствие США в Восточной Азии служит стабилизирующим фактором для региональной системы международной безопасности. Новые тенденции в развитии союза были зафиксированы в «Руководящих принципах японо-американского сотрудничества в области обороны» 1997 г., в основу которых был положен не географический, как ранее, а ситуативный подход к проблеме обеспечения безопасности . В сферу действия японо-американского союза фактически вошли часть Восточной Азии к северу от Филиппин и Тайваня, а также Корейский полуостров. С начала 2000-х годов Япония взяла курс на создание совместной с Соединенными Штатами системы Противоракетной обороны Театра военных действий (ПРО ТВД), направленной, по официальным заявлениям Токио, на нейтрализацию угроз, связанных с северокорейской ядерной программой. Одновременно модифицировалась и правовая база японо-американского военно-стратегического сотрудничества. В связи с участием Японии в ПРО ТВД были ослаблены запреты, касающиеся экспорта оружия и передачи за рубеж военных технологий. В 2008 г. был принят закон, разрешающий Японии участвовать в разработке космического оружия. В декабре 2011 г. были ликвидированы ограничения на экспорт вооружений, в результате чего Япония получила юридическую возможность передавать своим зарубежным партнерам военные технологии и компоненты оружейных систем, например, в рамках проводимых совместно с США разработок системы ПРО ТВД. Правящей Либерально-демократической партией Японии неоднократно поднимался вопрос о пересмотре мирной конституции, однако позиция общественного мнения не позволила консерваторам начать процедуру пересмотра. С приходом в 2009 г. к власти правительства Демократической партии (ДПЯ) в повестке дня японо-американских отношений в области безопасности произошли некоторые коррективы. Признавая, что Япония сохранит свою зависимость от американского потенциала ядерного сдерживания, новое руководство в программных выступлениях стало делать упор на тезис о равноправном партнерстве двух стран. Договор о безопасности с США стал оцениваться в большей степени как фактор стабильности в Азии, нежели как механизм реализации общих ценностей. После смены власти обозначились и некоторые проблемы, связанные с расположенными на территории Японии американскими военными базами. В 2009 г. администрация ДПЯ под давлением общественного мнения была вынуждена поставить перед США вопрос о пересмотре достигнутой с ними в 2006 г. договоренности, в соответствии с которой военная база США в Фу- тэмма на Окинаве, доставляющая местному населению большие неудобства в связи с высоким уровнем шума от расположенного на ней военного аэродрома, должна быть передислоцирована в менее населенный район того же острова. Однако поиски альтернативного варианта с передислокацией базы за пределы Окинавы, предпринятые правительством Ю. Хатоямы, не увенчались успехом, что во многом предопределило его отставку. Пришедшие ему на смену кабинеты Н. Кана и Й. Ноды подтвердили действенность соглашений 2006 г. В 2000-х годах во внешней политике Японии в рамках общей линии на повышение политического веса страны в решении глобальных проблем продолжилась начатая в 1990-х годах тенденция в сторону целенаправленного усиления военной компоненты в ее внешнеполитическом инструментарии. На основании принятого в октябре 2001 г. Закона о специальных мерах по борьбе с терроризмом Япония участвовала в 2001—2009 гг. в миротворческих операциях по тыловой поддержке операций антитеррористической коалиции в Ираке и Афганистане. В 2004—2007 гг. Япония развернула в г. Самава на юге Ирака контингенты сил самообороны для проведения строительных работ и осуществления гуманитарных проектов, в то время как воздушные силы самообороны доставляли в Ирак гуманитарные грузы и людей. В Афганистане миссия Японии заключалась в дозаправке в Индийском океане топливом и питьевой водой судов коалиции. С приходом к власти ДПЯ в сентябре 2009 г. данная миссия была свернута — во многом по причине того, что демократы утверждали в своих предвыборных программах необходимость ограничить участие страны в миротворческих операциях теми, что реализуются с санкции ООН. В рамках ооновской дипломатии по борьбе с пиратством Япония в марте 2009 г. направила несколько эсминцев, а также разведывательных судов к побережью Восточной Африки. Большое значение придавалось Японии в 2000-х годах решению задачи ядерного разоружения. Как неядерная держава, несущая моральные обязательства в качестве единственной в мире страны, пострадавшей от применения атомного оружия, Япония продолжала линию на укрепление режима ДНЯО и проведение последовательной политики в области ядерного разоружения. Токио выступил с рядом инициатив, направленных на искоренение ядерного оружия, скорейшее вступление в силу Договора о полном запрещении ядерных испытаний, а также реализацию Договора о запрещении производства расщепляющихся материалов для военных целей. Другое приоритетное направление — международное сотрудничество в сфере экологии. Особую активность с конца 1990-х годов Япония, провозгласившая задачу обретения страной статуса «зеленой сверхдержавы», проявляла по вопросам Киотского протокола. Наряду с Европейским союзом Япония стала организатором движения за подписание международного соглашения, которое наложило бы конкретные обязательства на основные страны, эмитирующие парниковые газы — основной источник глобального потепления. В сентябре 2009 г. премьер-министр Японии Ю. Хатояма выступил с инициативой по сокращению Японией к 2020 г. выбросов парниковых газов на 25% по сравнению с 1990 г., которая получила высокую оценку в мире. В региональной политике Токио особое место традиционно занимала Восточная Азия. С 2002 г. Япония взяла курс на заключение со странами региона соглашений о свободной торговле (ССТ) и об экономическом партнерстве (СЭП) на двусторонней и многосторонней основе. Соглашения были заключены с Сингапуром, Малайзией, Филиппинами, Индонезией и другими странами ЮВА, а также с блоком АСЕАН, в результате переговоров к концу 2000-х годов — соглашения с Южной Кореей и Индией. Япония основывала свою позицию на необходимости построения в Восточной Азии многосторонних механизмов региональной интеграции, основанных на принципах «открытого регионализма», согласно которым региональное сотрудничество между восточноазиатскими странами должно осуществляться в интересах предотвращения регионального сепаратизма, т.е. с упором на интересы глобального экономического сотрудничества. Процесс становления новых форматов восточноазиатской интеграции характеризовался в 2000-х годах ужесточением японо-китайского соперничества за лидерство. Во многом по инициативе Японии, озабоченной претензиями Китая на руководящую роль в многосторонних структурах, в число участников «Восточноазиатских саммитов» в 2005 г. были включены Австралия, Новая Зеландия и Индия, членство которых было призвано «разбавить» китайское влияние. В 2007—2008 гг. Япония попыталась придать идеям восточноазиатской интеграции политическое звучание, выступив с концепцией «дуги свободы и процветания»'. После смены власти и прихода в сентябре 2009 г. к власти администрации Демократической партии внешнеполитическая доктрина Японии во многом утратила идеологическую подоплеку и стала более прагматичной. В 2009 г. премьер-министр Японии Ю. Хатояма заявил о новой философии внешней политики «юай» («Дружба и братство»), основанной на идеях отказа от конфронтации и построения гармоничного мира. Хатояма выступил с концепцией Восточно-Азиатского сообщества, члены которого станут налаживать сотрудничество в таких областях, как экономика, защита окружающей среды, борьба со стихийными бедствиями и т.д. В основе концепции лежит идея о том, что институционализация экономического сотрудничества в Восточной Азии позволит обеспечить ей необходимый экономический динамизм, а также более активное участие региона в формировании мирового экономического порядка. Однако к середине 2010 г. стало ясно, что идею ВАС по разным причинам не поддерживают основные страны региона, видя в ней попытку Японии закрепить свое одностороннее лидерство. После прихода в сентябре 2011 г. к власти нового кабинета ДПЯ, возглавляемого Й. Нодой, Япония взяла курс на подключение к «Транстихоокеанскому партнерству» — торговому соглашению с участием Сингапура, Брунея, Новой Зеландии и Чили, которое рассматривается японским руководством как фундамент будущей зоны свободной торговли всего АТР. В двусторонних отношениях с основными азиатскими партнерами у Японии продолжали сохраняться противоречия и проблемные точки.

Причиной острого недовольства Китая и других стран Восточной Азии в 2002—2006 гг. стали визиты японских официальных лиц в храм Ясукуни. Проблема Ясукуни — вопрос о посещении японскими официальными лицами синтоистского храма, в котором, как считается, покоятся души японских военнослужащих, в том числе и тех, кто был осужден за военные преступления на территории стран, подвергшихся в годы Второй мировой войны японской агрессии. Свою роль раздражителя играла также «проблема учебников»: недовольство ряда стран, пострадавших от японской агрессии, вызвало одобрение японскими властями учебников по истории для средней школы, в которых отсутствует однозначная оценка агрессивной политики Японии в странах Азии в период Второй мировой войны. Для японо-китайских отношений было характерно их волнообразное развитие, т.е. поочередная смена периодов условного потепления и похолодания в политической сфере при активном развитии экономических связей (формула «в экономике горячо, в политике холодно»). В первой половине 2000-х годов (с 2001 г. вплоть до ухода Дз. Коидзуми в отставку с поста премьер-министра в 2006 г.) преобладала тенденция к охлаждению политических отношений, в основе которой лежала жесткая реакция китайской стороны на посещение главой японского правительства храма Ясукуни, вплоть до отмены согласованных встреч на высшем уровне и замораживания политического диалога. С 2006 г. японское руководство отказалось от посещения Ясукуни и взяло курс на восстановление отношений с Пекином, кульминацией которого стало подписание 7 мая 2008 г. Председателем КНР Ху Цзиньтао и премьер-министром Японии Я. Фукудой заявления о всестороннем развитии стратегических взаимовыгодных отношений. Период потепления продолжился с приходом администрации ДПЯ, генеральный секретарь которой Итиро Одзава возглавил в декабре 2009 г. крупнейшую в истории делегацию из 600 японских бизнесменов и политиков в Китай. Однако с осени 2010 г. в двусторонних отношениях наметился новый кризис, связанный с обострением территориального конфликта вокруг островов Сэнкаку (Дьяоюйдао). Проблема Сэнкаку встала на повестку дня двусторонних отношений еще в первой половине 1970-х годов после обнаружения на примыкающем к островам шельфе в Восточно-Китайском море крупных месторождений газа и нефти. Китай заявил тогда о своих претензиях на эти территории, находившиеся под административным контролем Японии. В первой половине 2000-х годов возник конфликт в связи с действиями Китая, приступившего к односторонней разработке месторождений на шельфе, стороны начали переговоры о его совместном освоении. Однако эти переговоры идут трудно: Пекин не признает предложение Японии о разделении зон контроля по срединной линии шельфа и настаивает на том, чтобы его права распространялись до границ материкового шельфа Китая, который заканчивается почти у южного японского острова Окинава. мой досягаемости для северокорейских ядерных ракет). Существенное влияние на позицию Японии оказывала также «проблема похищенных» . В первой половине 2000-х годов Япония пыталась решать ее в ходе диалога на высшем уровне. Дважды (в 2002 и 2004 гг.) в Пхеньян наносил визит премьер- министр Японии Дз. Коидзуми, который в ходе встреч с Ким Чен Иром добился возращения в Японию одной из семей похищенных, а также части останков умерших в КНДР японских граждан. Кроме того, Токио стремился придать данной проблеме международное звучание, безуспешно предпринимая неоднократные попытки ставить ее на повестку дня шестисторонних переговоров по корейской проблеме и иных международных форматов. Постепенно по отношению к Пхеньяну возобладала линия на «силовое дожимание» северокорейского режима путем сворачивания диалога и ужесточения экономических санкций. Особенно эти санкции, предусматривающие не только запрет на торговлю, но и ограничение на денежные переводы в КНДР , усилились после проведенных Пхеньяном в 2006 и 2009 гг. ядерных испытаний. Следует констатировать, что данная стратегия была малопродуктивной, а Япония к концу 2000-х годов оказалась на периферии процесса урегулирования корейской проблемы. На позицию Японии по отношению к России свое действие продолжал оказывать целый комплекс противоречивых и разнонаправленных факторов. Россия для Токио объективно сохраняла значение важного геополитического партнера. Хорошие отношения с Москвой жизненно необходимы Японии в силу их географического соседства, а также Россия объективно выступает неким «балансиром» по отношению к набирающему военную и политическую мощь Китаю. В 2000-х годах активно развивался регулярный диалог на высшем уровне. В ходе состоявшегося 9—12 января 2003 г. официального визита премьер- министра Японии Дз. Коидзуми в Россию было подписано Совместное заявление о принятии Плана действий — обширного политического документа, отражающего достигнутые к настоящему моменту основные положительные результаты работы по выполнению поставленной в 1998 г. задачи строительства отношений созидательного партнерства между Российской Федерацией и Японией. В этом документе намечены направления приложения дальнейших усилий в таких областях, как углубление политического диалога, переговоры по мирному договору, сотрудничество на международной арене, торгово-экономическое взаимодействие, развитие связей в правоохранительной и оборонной областях, углубление культурных и гуманитарных обменов. В свою очередь, во время визита в Японию в ноябре 2005 г. президента РФ В. В. Путина лидеры двух стран приняли программу сотрудничества в борьбе с терроризмом, подписали соглашения о мерах по упрощению визового режима, об окончании переговоров по присоединению РФ к ВТО и по расширению сотрудничества в области энергетики. Успешно развивалось взаимодействие двух стран на международной арене, поскольку позиции по многим актуальным проблемам мировой политики близки или совпадают. На высшем уровне согласованы базовые принципы двусторонних отношений: взаимодоверие, взаимная выгода, долгосрочность, утверждена триединая формула их развития по таким направлениям, как взаимодействие на международной арене, торгово-экономическое сотрудничество, продолжение переговоров по мирному договору. Активно развивались торгово-экономические связи. Оборот двусторонней торговли достиг накануне кризиса беспрецедентной отметки в 30 млрд долл. Негативное для общей атмосферы российско-японских отношений воздействие продолжала оказывать проблема территориального размежевания. На протяжении всего периода 2000-х годов Япония продолжала выдвигать в отношении России территориальные претензии в отношении Южно-Курильских островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и гряды Хабомай. В марте 2001 г. во время встречи В. В. Путина с премьер-министром Японии Й. Мори было принято Иркутское заявление, в котором была выражена готовность сторон включить советско-японскую декларацию 1956 г. в качестве «базового юридического документа» для начала процесса переговоров о заключении мирного договора. Согласно пункту 9 декларации СССР после подписания мирного договора «в качестве жеста доброй воли» передает Японии остров Шикотан и гряду Хабомай. Однако с приходом в 2001 г. к власти кабинета Дз. Коидзуми Япония встала на жесткую позицию, в соответствии с которой Токио будет обсуждать судьбу островов Хабомай и Шикотан только в едином пакете с островами Кунашир и Итуруп («четыре острова»), притом что к вопросу о сроках и условиях их передачи Япония выражала свою готовность «подходить гибко». Особенно сильно позиция Токио ужесточилась с 2009 г. В принятой летом 2009 г. японским парламентом резолюции говорится о «незаконной оккупации» островов. Очередной эмоциональный всплеск наблюдался в связи с состоявшейся 1 ноября 2010 г. поездкой президента России Д. А. Медведева на остров Кунашир, которая была охарактеризована японской стороной в качестве шага, «осложняющего» двусторонние отношения. Неоднократно, в том числе и на высшем уровне, Россия подтверждала свою готовность продолжать поиск взаимоприемлемого решения проблемы мирного договора, включая и ее пограничный аспект.

1.3.5 Россия

Россия как евразийская страна имеет долгосрочные военные, политические и экономические интересы в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Суть этих интересов состоит в том, чтобы обеспечить здесь не только безопасность России, но и ее геоэкономические позиции, существенно повысить конкурентоспособность страны.

Данный регион обладает огромными человеческими и природными ресурсами и способен к бурному экономическому развитию. Необходимость полноценного подключения России к деятельности мирового сообщества требует от нее серьезной и прагматичной восточной политики, существенной активизации внешнеполитических и внешнеэкономических связей на этом направлении, которые должны быть приоритетными по отношению к силовым факторам. С другой стороны, очевидно, что утрата Россией роли «военной сверхдержавы» в АТР, вероятно, не может, по крайней мере, в ближайшем будущем быть компенсирована возможностями подключения к экономическому взаимодействию с членами тихоокеанского сообщества. Надо признать, что в экономическую интеграцию в этом регионе Россия, будучи его составной частью, так пока и не вписалась. Конечно, Россия еще в 1997 г. была принята в АТЭС, но сидит в этой организации на приставном стуле. Членство в ней ровным счетом ничего нам не дало для развития российского Дальнего Востока и Восточной Сибири, что является фундаментальным национальным интересом страны. Весьма интенсивно развивается сегодня ШОС, в которой, однако, все более уверенные лидирующие позиции занимает КНР. Это вполне объяснимо: ведь ее экономика (ВВП) уже более, чем в четыре раза, превосходит российскую. Китай опережает нас и по всем индексам конкурентоспособности. Приходится согласиться с оценкой нашей политики в отношении ключевых стран АТР известного политолога Д.Тренина: «… Внешняя политика России в отношении Китая не отличается стратегической последовательностью. Россия не испытывает иллюзий относительно Китая. Это великая держава с растущими амбициями. Но, в общем и целом, ее устраивает то, как Народная Республика реализует свои интересы. Поэтому Россия предпочитает ничего не говорить о долгосрочных перспективах своих отношений с Китаем. К удовлетворению прибавляется неуверенность. Приходится заключить, что будущее отношений зависит, в основном, от Пекина. Москва будет ждать развития событий и, как обычно, реагировать. Что касается других азиатских партнеров, то отношения с ними развиваются медленнее, чем с Китаем.

Отмечается определенный прогресс в экономических отношениях с Японией. Однако сохраняется политическая патовая ситуация из-за территориального спора. Вопрос об использовании отношений с Японией для ускорения развития Дальнего Востока и Сибири даже не поднимается. Официально дружественные отношения с Индией находятся в стагнации, если не считать маломасштабного военно-технического сотрудничества и странного энергетического проекта. Тот факт, что экономика Индии бурно развивается, почти не оказывает влияния на внешнюю политику Москвы. Южная Корея, как и Япония, слабо вовлечена в проект модернизации российского Дальнего Востока». В этом плане для России налаживание отношений в военно-политической и военно-экономической сферах остается крайне важной задачей. Угроза выталкивания России из Европы делает проблему ее отношений со странами АТР особенно актуальной. Важно использовать все появляющиеся возможности для «врастания» России в структуры региональной безопасности, экономической интеграции в регионе и обеспечения таким образом своих национальных интересов на Востоке. Сотрудничество с некоторыми странами в деле развития Сибири и Дальнего Востока необходимо, однако оно должно осуществляться под строгом контролем федеральных властей и не переходить пределов, допустимых с точки зрения оборонных, политических, экономических и экологических интересов Российской Федерации. Оптимальной с точки зрения перспективы была бы схема действий, предусматривающая, с одной стороны формирование с основными державами АТР специфических, асимметричных зон общих интересов и сотрудничества, а с другой – сосредоточение усилий на региональных узлах проблем, из которых первоочередное внимание должно быть уделено Северо-восточной Азии. При этом устанавливались бы субрегиональные режимы стабильности, которые в идеале могли бы послужить «кирпичами» системы коллективной безопасности в рамках всего АТР. Через реализацию своей роль в основном узле, сосредоточенном с СВА, а также функции гаранта других субрегиональных систем стабильности Россия сохранит и упрочит свое положение как одной из главных держав АТР, что, в свою очередь, укрепит ее международные позиции на всем евразийском континенте и в мире в целом.

1.4. Развитие стран АТР

В настоящее время можно прогнозировать два наиболее вероятных геополитических сценария развития событий в Азиатско-Тихоокеанском регионе.Сценарий первый — Китай и США против России и Индии. Этот «американский» сценарий, который прогнозирует 3. Бжезинский, интерпретирует в духе мудростей древнего китайского стратега Сунь Цзы главную линию китайской геостратегии: «...размыть американскую власть в регионе до такой степени, чтобы ослабленная Америка почувствовала необходимость сделать пользующийся региональным влиянием Китай своим союзником, а со временем иметь Китай, ставший влиятельной мировой державой, своим партнером. К этой цели нужно стремиться и ее нужно добиваться таким образом, чтобы не подстегнуть ни расширения оборонительных масштабов американо-японского альянса, ни замены американского влияния в регионе японским».Действительно, процесс объединения Китая развивается быстрыми темпами и в случае благоприятного завершения может привести к тому, что США и Япония не смогут ему противостоять, и им останется только стремиться держать его под контролем через стратегическое сближение с Китаем. Все это необычайно усилит региональную роль объединенного Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что неминуемо приведет к развитию противоречий. США будут провоцировать Китай на расширение его геополитической экспансии за счет давления на Россию и Индию в зонах пересечения геополитических интересов. В свою очередь, такой расклад сил приведет Индию и Россию к более тесному военно-политическому сотрудничеству. Противодействием этому сценарию может стать сотрудничество России, Индии и Китая по линии РИК и БРИК.Сценарий второй — «морская сила» против «континентального блока»(США, Япония и Объединенная Корея против Китая, России и Индии). Этот сценарий предполагает укрепление существующего союза США и Японии, что приведет к объединению двух Корей под эгидой американского влияния. В результате обострятся противоречия как на российском Дальнем Востоке, так и внутри АТР: между Китаем, Японией и США. В итоге геополитические интересы России и Китая значительно сблизятся: они будут вынуждены пойти на более тесный военно-политический союз для защиты от американского давления в регионе.При развитии этого сценария в АТР могут образоваться две сферы влияния — американо-японско-корейская (западная) и китайско-индийско-российская (восточная). Трудно предположить, что это равновесие окажется мирным и устойчивым. Скорее всего, такой геополитический раскол может способствовать гонке вооружений и стимулировать образование более обширных военных блоков, что чревато эскалацией напряженности в данном регионе.Япония уже получила особый экономический статус — она является особым партнером Америки в мировых делах, а это не только приносит плоды в политическом плане, но и экономически выгодно. США рассматривают вопрос о заключении американо-японского соглашения о свободной торговле, создавая таким образом общее американо-японское торговое пространство. Такой шаг, придав официальный статус все более тесным связям между двумя странами, обеспечил бы геополитическую опору как для длительного присутствия Америки на Дальнем Востоке, так и для соответствующих американским интересам глобальных обязательств Японии.

1.5 Влияние Хабаровского Края в АТР

В Хабаровске прошло заседание "круглого стола", на котором представители власти и бизнеса обсудили вопросы расширения рынка сбыта товаров местных производителей.

Участие в диалоге приняли руководители предприятий пищевой и перерабатывающей промышленности Хабаровского края, торговых сетей.

Отмечалось, что всего в регионе работают 300 организаций, выпускающих свыше 1700 наименований продукции. Наиболее развитыми направлениями являются мясная и молочная переработка, производство хлебобулочных и кондитерских изделий, а также алкогольной продукции, сообщили журналу "Дальневосточный капитал" в Правительстве Хабаровского края.

Каждый год предприятиями отраслей осваиваются новые наименования в целях расширения ассортимента и повышения конкурентоспособности своих брендов. В продвижении местной продукции на внутреннем и внешнем рынках помогает и народный проект «Наш выбор 27».

Его участники нарастили объемы выпуска и реализации своей продукции. Так, в регионе в первом полугодии увеличилось производство кондитерских изделий – 104,1 %, полуфабрикатов – 107,9 %, мяса птицы – 105 %, безалкогольных напитков – 102,9 %. Собравшиеся пришли к единому мнению, что проект помог предприятиям торговли и производителям стать более узнаваемыми, в том числе за границей.

«Мы будем активно работать в этом направлении и в дальнейшем. Важной задачей, направленной на повышение конкурентоспособности является экспорт пищевой продукции. Ряд предприятий уже поставляют свои товары в КНР. Перспективы и возможности, которые открываются здесь, довольно значительны. Поэтому мы приняли решение о создании специального отдела в структуре комитета, который будет развивать этот вид деятельности», - отмечает председатель комитета потребительского рынка, пищевой и перерабатывающей промышленности Николай Крецу.

По его словам, уже сегодня бренды местных производителей хорошо продаются в ряде азиатских стран. В первую очередь – в Китае. В этом году регион почти в три раза увеличил экспорт пива в Поднебесную. Большим спросом у жителей КНР пользуется мороженое, хлебобулочные изделия и мед от краевых производителей.

В целях расширения деловых связей участники «круглого стола» организовали презентацию своей продукции для потенциальных партнеров. Участие в ней приняли представители официальной делегации Народного Правительства города Фуюань во главе с заместителем Мэра города Фуюань И Джихуэй. Гости из КНР выразили большую заинтересованность в сотрудничестве с предприятиями пищевой и перерабатывающей промышленности Хабаровского края.

Каждый год предприятиями отраслей осваиваются новые наименования в целях расширения ассортимента и повышения конкурентоспособности своих брендов. В продвижении местной продукции на внут реннем и внешнем рынках помогает и народный проект «Наш выбор 27».

Современный кризис системы международных отношений, отчетливо проявившийся после так называемого «Украинского кризиса» 2013-2014 гг., убедил последних скептиков в необходимости ускоренного развития Азиатско-Тихоокеанского внешнеполитического вектора РФ. Вместе с переменой внешнеполитических координат федеральным руководством был обозначен приоритет развития Дальнего Востока и расширения сотрудничества со странами Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Дальневосточные субъекты России отличаются выгодным геополитическим положением, на дальневосточной государственной границе развитые торгово-экономические связи в определенных отраслях промышленности и сельского хозяйства с сопредельными регионами Китая, Японии и Кореи. Тем не менее, общий уровень инфраструктурной обустроенности территории и инвестиционный климат региона не соответствуют обозначенному на высшем государственном уровне вектору на комплексное социально-экономическое развитие Дальнего Востока. В качестве значимой предпосылки к расширению сфер сотрудничества России со странами АТР авторами выделяется интенсификация приграничного и трансграничного сотрудничества России в Азиатско-Тихоокеанском направлении. Комплексно проанализированы факторы, влияющие на перспективы интеграции российских регионов в АТР. Содержащиеся в работе аналитические материалы, а также сделанные на их основе выводы и предложения формируют набор конкретных мер, направленных на дальнейшее развитие Дальнего Востока России как трансграничного региона, способного вывести страну на новый уровень взаимоотношений со странами самого динамично развивающегося региона мира. В заключение авторами выделены основные характеристики процесса интеграции дальневосточных регионов в Азиатско-Тихоокеанское пространство, отражены сущностные проблемы межрегионального и межгосударственного взаимодействия в регионе, выведены рекомендации по усовершенствованию инвестиционного климата на Дальнем Востоке России.

В XXI веке общая тенденция для всех субъектов российского Дальнего Востока – развитие отношений со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Важно отметить, что помимо культурных и экономических связей, всё чаще в каналах интеграции фигурирует спорт.

Данный постулат однозначно справедлив для Хабаровского края. Одним из ярких примеров будет развитие дзюдо. Здесь, федерация этого вида спорта появилась в 2012 году, но за столь короткий период своей работы, уже активно участвует в международном обмене опытом с соседними государствами, или странами АТР. Отчасти к этому располагает сама «географическая обстановка».

Родина дзюдо – Япония, очень близка к восточной части России. Так, например, ещё в 1914 году в городе Владивосток, известный русский мастер Василий Ощепков организовал секцию по этой борьбе, которой он обучился на острове Хонсю. Василия Ощепкова можно смело назвать основателем российского дзюдо. В Хабаровске уже не раз прошёл Всероссийский турнир его памяти, который является мастерским, что даёт возможность спортсменам получить звание мастера спорта. Дзюдоистам Хабаровского края подготовиться к таким престижным соревнованиям помогают регулярные визиты японских делегаций. В ходе таких встреч японцы проводят мастер-классы, где борцы могут научиться правильной технике выполнения бросков и захватов.

– Русские – хорошие спортсмены, они очень сильные, а японцы более техничные. И если в России начнут повышать технический уровень, то тогда ожидается больший успех. Хотелось бы больше дружить, больше проводить совместных тренировок – упомянул в своей реплике после проведения мастер-класса тренер японской команды Сато Такиро, который посетил столицу края в сентябре 2017 года.

Важно отметить, что не только мастер-классы способствуют интеграции Хабаровского края, а также не только здесь фигурирует Страна Восходящего Солнца. Например, в сентябре того же 2017 года сразу после встречи с делегацией Сато Такиро в краевой столице был проведён международный студенческий турнир с участием России, Японии, Таджикистана и Северной Кореи, которая входит в АТР. Подобные мероприятия, бесспорно, нужны подрастающему поколению всех стран участниц.

– Я рад, что мы выступили на этом турнире. По моему мнению, такие мероприятия для молодёжи будут очень полезны – подытожил тогда тренер команды КНДР Пе Сун Нам.

В ходе аналогичных турниров с момента появления Федерации дзюдо Хабаровского края, регион в разные годы посещали, также спортсмены Китая и Южной Кореи – представителей стран Азиатско-Тихоокеанского региона.

Как правило, гости с восхищением относятся к столице края – Хабаровску, и увозят отсюда к себе на родные земли много позитивных воспоминаний.

– В дальнейшем я бы хотел с удовольствием приезжать снова и продолжать совместные занятия дзюдо – рассказал после тренировки с хабаровчанами тренер японской команды Каномото Сан, побывавший в столице региона со своими учениками в апреле 2018 года.

Данный пример наглядно демонстрирует, что дзюдо – это не только «гибкий путь», как означает дословный перевод названия этой борьбы, но и путь к международной интеграции, обмену опытом, дружбе народов. В том числе и со странами АТР, близость которых к Хабаровскому краю обусловлена геополитикой на весь XXI век.

II. Практическая часть

2.1. Характеристика таблиц и графов

III. Выводы

Я изучил состав АТР и узнал какие страны входят в этот регион, а также сделал вывод о том какие значимые игроки в ней учавствуют.

Я исследовал причины влияющих на развитие стран АТР, а также рассмотрел пять стран, влияющих в этот регион.

Я выявил особенности Дальнего Востока при входе в АТР, и изучил некоторые проекты связанные с регионом.

Я провел опрос по теме «Азиатско-Тихоокеанский регион», и сделал вывод о том , как много люди знают об этом регионе.

IV. Список литературы

Литвинов Н. Н. Стратегический менеджмент на примере Азиатско-Тихоокеанского региона. Монография. — М., 2010. — 200 [10] с. — (Strategic Management in the Asian-Pacific).

Литвинов Н. Н., Литвинова О. Н. Корпоративный менеджмент в Азиатско-Тихоокеанском регионе. — М.: Гном и Д, 2006. — 114 c.

Глебов Г.И., Милаева О.В.. Современные международные отношения. 2010

Косов Ю.В.. Мировая политика и международные отношения. 2012

С.В.Кортунов. Cовременная внешняя политика России. Стратегия избирательной вовлеченности.. 2008

А. В. Торкунов. Современные международные отношения. 2012

Журнал «Дальневосточный капитал».

Вестник Забайкальского государственного университета

Воронова Т.А., Пермякова Е.В. Перспективы расширения и диверсификации экономических отношений России и АТЭС. Москва. 2012.

Саламатов В.Ю. Мегарегиональные торговые соглашения // Мировая экономика и международные отношения. 2016. № 9. С. 17-27.

Салин П.Б. Россия и Азия или Россия в Азии? – Режим доступа: globalaffairs.ru/print/ (дата обращения: 10.02.2017).

Швыдко В. Отказ США от ТТП: значение для Японии. 1 февраля 2017. – Режим доступа: russiancouncil.ru/inner/?ib_4=8650 (дата обращения: 08.03.2017).

Яковлев П.П. Политико-экономическое наследие Б. Обамы: европейский взгляд // США * Канада: экономика, политика, культура. 2016. № 12. С. 110-119.

Яковлев П.П. Трансатлантическое партнерство: контекст, значение, проблемные аспекты // Перспективы. Электронный журнал. 2016. № 4. С. 25-40.

Asia-Pacific Economic Cooperation. 2016 Leaders’ Declaration. Lima, Peru 20 Nov 2016. – Mode of access: apec.org (date of access:10.12.2016).

Asia-Pacific Economic Cooperation. Free Trade Agreements / Regional Agreements. – Mode of access: apec.org/Groups/Other-Groups/FTA_RTA.aspx (date of access: 12.01.2017).

Asia-Pacífico se moviliza ante el proteccionismo de Trump // Cinco Días. Madrid. 20.11.2016.

China GDP (current US$). – Mode of access: data.worldbank.org/country/china (date of access: 11.03.2017).

China Premier Li Keqiang: ‘Economic Openness Serves Everyone Better’. – Mode of access: bloomberg.com/news/articles/27-01-26/ (date of access: 12.02.2017).

China’s forex reserves drop $70bn as outflow accelerates // Financial Times. London. 07.12.2016.

Сué C.E. Las grandes potencias económicas amenazan con unirse para aislar a Trump // El País. Madrid. 19.11.2016.

Financial policy 2017 outlook. December 1, 2016. – Mode of access: bloomberg.com/ (date of access: 5.11.2016).

González A. Xi advierte en Davos de que no hay vencedores en una guerra comercial // El País. 17.01.2017.

ITC. Trade Map. Trade Statistics for International Business Development. – Mode of access: trademap.org/Bilateral_TS.aspx (date of access: 24.02.2017).

Larrouy D., Bayón A. El proteccionismo de Trump abre la puerta a un nuevo orden comercial // Cinco Días. 25.01.2017.

Mars A., Vidal Liy M. Un abismo separa a Trump y Xi en su primera reunión // El País. Madrid. 07.04.2017.

Office of the United States Trade Representative. TPP Full Text. – Mode of access: ustr.gov/trade-agreements/ (date of access: 05.09.2016).

Países del Pacífico propondrán caminos para nuevo acuerdo post TPP en próxima cumbre. 9 marzo, 2017. – Mode of access: infolatam.com/ (date of access: 11.03.2017).

Presidente chino insta a la cooperación comercial en su primera reunión con Trump. 7.04.2017. – Mode of access: americaeconomia.com/ (accessed: 15.04.2017).

¿Qué le piden los empresarios a Donald Trump para su reunión con el presidente chino? 4 de abril de 2017. – Mode of access: americaeconomia.com/ (date of access: 23.03.2017).

Remarks by President Trump and Prime Minister Abe of Japan in Joint Press Conference. February 10, 2017. – Mode of access: whitehouse.gov/the-press-office/2017/02/10/ (date of access: 11.03.2017).

The Geopolitics of TTIP. Repositioning the Transatlantic Relationship for a 21. Changing World. Washington: Center for Transatlantic Relations, 2014.

The World Bank. Gross domestic product 2015. – Mode of access: databank.org/data/downloac (date of access: 11.03.2017).

WTO. World Trade Statistical Review 2016. Geneva: WTO, 2016.

http://nicbar.ru/politology/study/kurs-geopoliticheskie-problemy-evropejskogo-razvitiya/282-tema-18-aziatsko-tikhookeanskij-region-v-sisteme-geopoliticheskikh-koordinat-sovremennogo-evropotsentrichnogo-mira

https://topwar.ru/36377-pochemu-aziatsko-tihookeanskiy-region-stal-nomerom-odin-ch2.html

http://www.hab.aif.ru/money/habarovskiy_kray_budet_eksportirovat_produkty_v_strany_atr

https://ludidv.ru/about-6/razvitiehabkray

https://transsibinfo.com/news/society/13-06-2018/eschyo-dva-predpriyatiya-iz-habarovskogo-kraya-poprobuyut-zavoevat-rynok-atr

Блог о моём проекте

Скачать проект

Скачать проект

Презентация

Документ Word

Двухгодичный проект на тему "Хабаровский край в системе Азиатско-Тихоокеанского Региона"

Карта АТР

МАНИФЕСТ АРТЕФАКТА:

БЛИЖАЙШИЕ СОБЫТИЯ:

СЛЕДИТЕ ЗА НАМИ:

ПОСЛЕДНИЕ ПОСТЫ:

ПОИСК ПО ТЭГАМ: